Юмористическая повесть, в которой нет ни капли юмора, а одна житейская правда, пересказанная на собачий манер. Это – чужая история, ко мне она не имеет никакого отношения, и на титульном листе нет моей фамилии.

Писать теперь могут все, при необходимости даже орфографию выправит компьютер, а вот выложить собеседнику по-пьянке все, что пережил вместе с четвероногим другом, - не каждому удается. Люди в большинстве своем все чаще пьют по-черному, а по-трезвому уму предпочитают отмалчиваться.

Извини, друг, я не заспал твою собачью исповедь и не удержался от того, чтобы не изложить в письменном виде свой взгляд на твое откровение. Со стороны оно, конечно, видней, так что – не обессудь, и я, как твой собутыльник, проще говоря, как твой винно-водочный товарищ, имею право здесь иметь свое мнение. Не обижайся, мы всегда были друзьями и когда «соображали на двоих», то ни о каком третьем даже и не помышляли.

Будь здорофф!

 

                                                           

 

…Пойми со мной хоть самое простое:

Ведь ты не знаешь, что такое жизнь,

Не знаешь ты, что жить на свете стоит.

                           Сергей Есенин

                             ***

           ИБС, стенокардия…дальше по порядку идет инфаркт.

Все чаще падаю,

И сердце все сильней болит…

           Моя жизнь висела, как принято об этом говорить, на волоске.

Вино уже не радует,

А только тяжелит.

Мне было жаль себя. Естественное чувство, знакомое каждому больному, и которое не разделял кардиолог. Стоя у окна ко мне вполоборота, он равнодушно смотрел на улицу. И там ничто не занимало его. Он только делал вид, что ко мне у него нет никакого интереса.

           Я сидел за белым столом, и мой взор туманился от слез. В душе я не упрекал врача за его равнодушие. Страдающий сентиментальной психикой в медики не пойдет, а психически здоровый больного не поймет. С этим уж ничего не поделаешь – такова наша,человеческая, природа, и сытый голодного неразумеет.  И все же, несмотря на здравый смысл, заложенный в нас, я изо всех сил старался разжалобить врача самыми что ни на есть страшными подробностями своей болезни.

            В конце-концов, кажется, мне это удалось, и он спросил, какие лекарства я пью и глотаю.

            И об этом я подробно ему рассказал.

            Тогда он поинтересовался моим образом жизни…

            Ну, какой у меня мог быть образ жизни? Человек-то я – больной! Естественно, не пью и не курю. На женщин, по-культурному говоря, не заглядываюсь…с тех пор, естественно, как не пью и не курю. В общем, веду теперь самый здоровый образ жизни, который как нельзя лучше устраивал бы наше думскле большинство…

             А кардиологу этого мало. Он как бы между прочим советует:

             -Заведите собаку.

             -?

             -Собака очень дисциплинирует человека.

             Я надеюсь, что он шутит. Пытаюсь улыбнуться. Но рот пополз куда-то в сторону. А вот на его лице ни один мускул не дрогнул. Про такие бесстрастные морды в детстве мы говорили, что они кирпича просят. Ах, как давно я ушел из детства, а память о нем все еще жива…потому и рот – корытом.

             -Доктор, а как же лекарства!?-хватаясь за больное сердце, жалобно простонал я.

             И голос мой, и жест мой преследовали только одну цель: бессердечный кардиолог должен был понять, что мне нужны рецепты, а не собаки, что с моим сердцем уже опасно гонять собак.

              А он не тронулся с места. Он даже не думал подойти к столу, за которым выписывают спасительные бумажки. Он равнодушно вдалбливал мне:

              -Это и будет ваше лекарство…Но при одном условии: за своим питомцем вы должны так же ухаживать, как ухаживаете за любимой женщиной.

              -Доктор!- мои глаза с мольбой устремляются на чудо медицинской безграмотности, упакованное в белые одежды.- Доктор, я уже забыл, как это делается! Возраст, понимаете?!  Мне бы побольше таблеток…Да не каких-нибудь, что в каждой аптеке лежат, а импортных, дефицитных!  Моя жена хоть черта с рогами достанет…вы только выпишите…Она у меня – пробивная!  Другими словами – деловая женщина.

              -М-да…- он задумчиво склонил голову.- В таком случае всегда помните: собаке ваша любовь дороже куска мяса, и баснями соловья не кормят…

              И уже когда я выхожу из кабинета, он кричит мне в спину:

              -Только не берите шавку!

              -Это почему же?- хмуро роняю я, даже не поворачиваясь к нему.

              -Терпеть не могу шавок.

              Это аргумент. Хорошо, что предупредил.  Мне у него лечиться и лечиться.

 

              ***

 

               Идея кардиолога не привела в восторг и мою супругу.

               -А как же я?- воскликнула она точно таким же голосом, каким кричал я, хватаясь за свое больное сердце: «А как же лекарства?!».

               В отличие от бессердечного кардиолога оно у меня было, и я начал успокаивать жену.  Неуспокоенная, она могла до того разойтись, что запросто довела бы меня до инфаркта.  А тут образовывался какой-то просвет.  Можно сказать, врач пытался форточку приоткрыть в наглухо   зашторенном окне, если, конечно,  рассуждать с житейских позиций, а не исходить только из требований медицины, и, похоже, супруга почувствовала это, и уж кто-кто, а она-то понимала, что свежий воздух запросто может вскружить мне голову…и по-своему болела за мое нормальное умственное состояние.

               -А ты…как-нибудь,- ободряюще улыбнулся я.- Привыкнешь…Привыкла же ты ко мне.

               -В моем возрасте только и менять привычки!- сердится она.

               И я доволен. Значит, никуда не денется.

               -Ну, понимаешь…- я кладу руку на свое больное сердце.- С собакой я, может быть, проживу еще одну собачью жизнь. Так что особо ты не огорчайся. Городские собаки, говорят, долго не живут.

               -А со мной тебе уже и жить не хочется?!- запальчиво кричит оппонентка.

               -Ну что ты мелешь!- искренне возражаю я.- Наоборот!  Теперь ты нужна мне как никогда!  Ведь кому-то надо будет ухаживать за бессловесным членом нашей семьи.

               -Ну уж дудки!- гневно сверкнула глазами супруга.- Или я, или собака!  Языка у нее нет - это точно, а зубки есть!

               -Жаль, что я вот такой беззубый…вот и приходится глотать всякую бяку вместо того, чтобы жизни радоваться.

               Я устремляю печальный взгляд на лекарства. Они разложены и расставлены на столике возле дивана. Грустное зрелище, хошь-не хошь, а вздохнешь.

               -Ну что ты развздыхался!- волнуется жена. - В твоем ли возрасте собак гонять!? Подумай об этом и остепенись!

               -Не моя идея – кардиолога.

               -Он, что, светило медицинской науки?

               -Светило-несветило, а говорит уверенно.

               -Они, дилетанты, все так рассуждают.  Их уверенность – от их невежества.

               -Он убежден, что собака дисциплинирует человека.

               -Не путай собаку с родной женой. Ему нужен подопытный кролик! Сначала пусть он сам заведет кабысдоха…

               -У него здоровое сердце…

               Моя законная оппонентка слегка приоткрыла рот, но слово так и не вылетело, вроде бы ей нечем стало крыть.

               Я воспользовался паузой:

               -Для чистоты эксперимента надо, чтобы кто-то расшатал его сердце.

               Она машинально кивнула. Господи, иногда я прихошу в умиление от ее сговорчивости. Это был как раз тот самый случай.

               -Для этого ему следовало бы жениться на тебе.

               Я подхожу к столу и нервно заглатываю все подряд. Благодаря ее стараниям здесь большой набор самых дефицитных лекарств.

               -Может, скорую вызвать?- кричит она, словно у меня не с сердцем плохо, а со слухом.

               -Ишь разошлась,- ворчу я и как подкошенный падаю на диван.

               -А, черт с тобой!- сердито машет она рукой и уходит.

               Я с благодарностью смотрю на вонючие пузырьки и картонные коробки. Вот он триумф нашей медицины, и уж теперь-то я точно буду с собакой. Человек имеет право на глоток свежего воздуха под какой бы юбкой он не сидел, и это особенно актуально звучит теперь, когда мы впервые заговорили о правах угнетенных меньшинств.  Никто не любит так гулять по улицам, как наши городские собаки, я это знаю по злобным газетным публикациям и по тем штрафам, которые до сих пор приводят в бешенство моих знакомых собачников.  

 

             ***

 

                     К собакам я относился индифферентно, они никак не занимали мой ум, и уж тем более на улице я не обращал на них никакого внимания. А тут задумался, и меня вдруг осенило. Собаки, оказывается, круто изменили мою судьбу, можно сказать, искалечили мне жизнь, даже ни разу не куснув меня, а я до сих пор не подозревал этого. И случилось это в лучшие дни моей молодости, когда я был полон сил и прекрасные мечты о счастливом будущем уже были не просто мечтами, а казались свершившимся фактом.

            И вот та моя юношеская эйфория лишила меня бдительности. Счастье не только радует, но и оглупляет, и человек, пребывающий в счастливом состоянии, меньше всего похож на нормального, а что уж соображать не может, как все остальные, так это очевидный и всем знакомый факт, и он зафиксирован во многих поучительных поговорках.  Например,  «любовь слепа», или еще страшнее: «любовь зла – полюбишь и козла». Впрочем, козлы к собакам никакого отношения не имеют, а в жизни каждого из нас бывают моменты, когда хочется крикнуть: «Мгновение, остановись, ты прекрасно!».

             Увы, время не может стоять на месте, оно делает свое дело, залечивая не только раны, и счастливый человек не сомневается:  счастье в его жизни – не какой-то случайный эпизод, а сама судьба у него – счастливая.

             Все думают, что я про себя так распространяюсь. Да нет. Я всегда был умнее любого счастья, хотя, случалось, и оно меня ослепляло и досаждало мне. Это я пишу о своей жене. Еще до того, как она стала ею, она без лукавого прошла по конкурсу в институт и находилась, мягко говоря, в приподнятом настроении. Ей ужасно нетерпелось предстать перед своей родней в новом, так сказать, ученом свете. А тут приближался Новый год, и лучшего повода для визита и придумать нельзя было.

              Студентка сложила в небольшой портфель сладкую и несладкую, вареную и копченую снедь, аккуратно втиснула между пакетами поллитровку сибирской пятидесятиградусной и с сожалением заметила, что ее стипендия не так велика, как хотелось бы, а портфель оказался намного вместительнее, нежели это ей представлялось. Вздохнув, она сунула в его прожорливую пустоту конспект по высшей математике и с нетяжелой ношей отправилась в дорогу.

               Междугородный автобус доставил ее в шахтерский поселок ближе к концу ночи, как раз в то самое время, когда мороз крепчает, туман сгущается, тьма становится зловещей, а сибиряки спят без задних ног. Бревенчатые дома, заваленные по самые крыши, внесли окончательные коррективы в ее мироощущения. Она поняла, что трусит.  Подстегнутая страхом, она рванулась было в сторону автобуса, но тот уже набрал скорость, и его свет красным пятном расплылся в тумане, поблек и совсем исчез. А мороз, как омерзительный бабник, уже ощупывал холодными руками ее колени…

                Ситуация не оставляла выбора, и незадачливая путешественница, надеясь на то, что в такой холод ни один хозяин даже собаку из дома не выпустит, знакомым переулком пустилась вскачь к дому брата.

                Она сделал несколько грациозных прыжков по скрипучему снегу…и остолбенела. Прямо перед ней возникла огромная фигура. Сначала сибирячка решила, что это – пьяный шахтер. Больно уж, как ей показалось, он неуклюже двигался на четвереньках.  Но тут еще несколько таких же фигур возникли из того же самого снега, и она сообразила, что перед нею и сзади нее – собаки.

                 -Кыш!- отчаянно завопила студентка.- Ишь вы, зверюги несчастные, не спится вам по ночам!

                 Собаки не шелохнулись.

Единственный в поселке фонарь остался на автобусной остановке, и его неяркий свет холодными огнями застыл в их глазах.

                 Боясь спровоцировать домашних хищников на нападение, она стояла неподвижно, а мороз уже совсем распоясался и все сильнее сжимал ее в ледяных объятия. Она шмыгнула носом и выставила вперед портфель.

                  -Жрите уж, пока я тепленькая!

                  Прикрываясь портфелем, как щитом, она решительно двинулась на клыкастиков. И те раступились..   

                  Затаив дыхание, она медленно прошла мимо псов, и, казалось, уже было чему порадоваться, но они двинулись за нею, и вскоре до нее дошло, к чему принюхиваются сукины дети.

                  -Ну уж нет!- с апломбом, свойственным жадным людям, воскликнула юная студентка.- Я не отдам вам гостинцы!

                   Самый нахальный пес,  который,  очевидно, здесь был за главного, не обращая внимания на протест,  вцепился обнаженными клыками в портфель…

 

 

           ***

 

              Эта история ко мне, и уж тем более к счастью, казалось бы, никакого отношения не имеет.  Так я думал до сегодняшнего дня, а уж если быть до конца честным, то я никак не думал о том злосчастном предновогоднем приключении моей будущей супруги.  В суете житейских будней я начисто забыл ее рассказ.

              И вот теперь  вдруг вспомнил. И  вот только теперь вдруг сообразил, как и почему женился.  Все тогда произошло быстрее, прежде чем я успел очухаться, а когда пришел в себя, то был уже окольцован…

               Мы встретились в пустующем общепите, в его безлюдном зале. Во время экзаменационной сессии студенты меньше всего думают о своем желудке, и студенческая столовая, когда они всерьез заняты науками, как бы отдыхает от их набегов.

               Мы и до этого встречались. Но те наши встречи носили случайный характер, были заранее запланированы расписанием занятий, проходили прилюдно, и в большом студенческом коллективе мы просто не обращали друг на друга внимания…

               Среди пустующих голубых столов, одиноко обедающий клиент общепита вызывает трудно объяснимое чувство жалости.

               Гуманизм заложен во мне изначально, и я не мог спокойно пройти мимо хорошенькой первокурсницы.  В гордом одиночестве, изредка шмыгая носом, она хлебала по-студенчески жидкие щи.  Я заглянул в тарелку и не без ехидства заметил:

               -В меню щи обозначены с мясом, а мяса в них нет.

               Она скучно посмотрела на меня и нехотя пробормотала:

               -Теперь и таким щам я рада.

               Ее слова не вязались с ее настроением, и я продолжал настаивать:

               -Но ешь ты без видимого удовольствия.

               Она усердно шмыгнула носом и, потупив глаза, тихо призналась:

               -Щи здесь ни при чем.  Я завалила математику.  Проклятые кобели оставили меня без стипендии.

               -Ты хорошенькая, спору нет,- пробормотал я, ошарашенный таким откровением. -Но не забывай, куда ты попала.  Это не монастырь.  Здесь что ни студент, то бабник.  Держи нос по ветру, а хвост трубой, и в случае чего найди в себе мужество дать достойный отпор очередному половому разбойнику.

               -Эти разговорчики ты прибереги для своей бабушки!- она сердито отодвинула пустую тарелку на середину пустого стола.- Я  девушка осторожная, от шалопаев держусь подальше.

               -Тогда как же так получилось, что из-за этих прохвостов ты завалила математику?-искренне удивился я.

               Ее глаза гневно сверкнули:

               -Это были настоящие собаки, и они сожрали мой конспект.

               И вот тут она поведала мне историю, которую я уже пересказал читателям.  В моем сознании все стало на свои места.  Кроме одного.  Из клиента общепита моя знакомая первокурсница превратилась в девушку, обиженную поселковыми кобелями,  и мое чувство жалости к ней стало более глубоким и практичным.

                -Я помогу тебе сдать математику!- торжественно объявил я.

                -Напрашиваешься на индивидуальную работу со мной?

                Она скосила на меня недоверчивые глаза.

                Разуверить ее в том, что она сейчас держала в уме, можно было только с помощью высокой философии.

                -Человек человеку – друг…

                Она мгновенно перебила меня:

                -Собака тоже друг человеку, а меня они чуть было не сожрали.

                -Пуганая ворона куста боится!- рассердился я.- А со мной ты палец о палец не ударишь и будешь со стипендией.

                -А ты, как?

                -Я тоже не перетружусь.

                -И ты полагаешь, два лентяя смогут осилить такую сложную науку, как высшая математика?

                -Мы ничего не будем осиливать, мы сделаем ход конем.

                -Я никогда не увлекалась шахматистами, и имею самое смутное представление о том, как ходят кони.

                -Ходить буду я, а ты будешь получать стипендию.

                -Ну…если на таких условиях, то, пожалуй, я еще подумаю...

                -Милая!-кричу я вдохновенно.

                Супруга влетает в комнату:

                -  Вызвать «скорую»  ?

                -Нет-нет!  Вспомни,  милая,  свое предновогоднее путешествие, когда собаки сожрали твой конспект по математике…Вспомнила?

                Она напрягает память. Я это вижу по ее лицу.  Морщит лоб, слегка хмурится…

                -Вспомнила-вспомнила!- радуюсь я.- У тебя к собакам должно быть особое отношение – благодарное!  Если бы не они, еще не известно, как бы сложилась твоя судьба и с кем бы я теперь мыкался.

                -Да из-за этих собак,- сердится она, - я  – ни буб-буб в высшей математике.  А ведь у меня как-никак высшее техническое образование, и получается, вроде бы оно у меня неполноценное.

                Обычная женская неблагодарность.  Жена  даже забыла:  благодаря кому она ни бум-бум в высшей математике и благодаря кому, несмотря на свое математическое невежество, стипендию в свое время получала исправно.

                -Женщине,- сухо роняю я,- для полного счастья вполне достаточно одной арифметики.  Для женщины главное, чтобы на базаре какая-нибудь бабка не обсчитала ее.  Не по злому умыслу, конечно, а по недостатку образования.  А теперь у нас появится еще один иждивенец, тебе придется иметь дело с более серьезными цифрами…так что тренируй свой устный счет.

 

 

              ***

 

               В кинологии мои знакомые разбирались не лучше меня.

Оказывается, мы больше знаем о львах и мангустах, чем о тех, кто живет рядом с нами. Какой только ахинеи я не наслушался! Чего только мне не предлагали, узнав, что я хочу купить собаку.  И сомнительные услуги, и еще более сомнительные советы, и даже выписку из устава простого советского милиционера, где четко, по пунктам, было расписано, как надо бороться с владельцами собак.

               И все это в конце-концов сводилось к одному:  я должен был купить шавку и никак не больше.  Такое требование аргументировалось и тем, что шавка мало ест, и тем, что она может бегать, где ей вздумается, и ни один милиционер не потребует взять ее на поводок.  А мнение кардиолога в расчет не принималось. Но у меня было больное сердце – я вынужден был считаться с мнением врача,  и я еще помнил свою молодость.

               Именно в молодости, то есть, когда я был несведущ во многих житейских делах, весь факультет с необычайным энтузиазмом принялся сватать за меня мою нынешнюю жену.  Им, видите ли, захотелось погулять на комсомольской свадьбе.  И меня прямо-таки засыпали росскознями о достоинствах милой моему сердцу сокурсницы.  Какой только бред не несли по этому поводу!  А я, развесив уши, все выслушивал с благодарностью и великим удовольствием. Только одни люди знают, как приятно слушать приятную ложь.  Потом, через годы, придя в себя, я вспомнил:  ни один из тех доброжелателей, воспевавших мою любимую, даже и не помышлял ухаживать за ней.  А жаль.  Теперь, когда мы стали взрослыми и переболели многими болезнями, мне стало ясно, что здоровая конкуренция нужна во всяком деле.

              В общем, на этот раз я решил быть осмотрительнее. Не советчикам с собакой мучиться, и собаку нужно было подобрать такую, чтобы маять с ней пришлось как можно меньше.

              Нужен был специалист - профессионал в собачьем деле, и я поехал в Ленинград на выставку собак.

 

                                  ***

              На выставке моя голова пошла кругом от разногорластого собачьего гама.  Но я не потерял ее, как это было в молодости.  Стреляного воробья на мякине не проведешь.  Я даже глазеть на собак не стал, а начал присматриваться к людям.

              Вскоре мое внимание привлек длинный и тощий мужик примерно моих лет.  Он ходил от ринга к рингу, выставив вперед всклокоченную бороду с дымящейся трубкой,  и высокомерно поглядывал на разнокалиберных и разномастных собачьих владельцев.

              Такой не мог быть дилетантом!

              Я стал крутиться возле него, и когда он останавливался перед каким-нибудь рингом, делал то же самое, но стремился встать так, чтобы оказаться впереди него.  Я надеялся таким образом попасть в поле его зрения.  Но он все время смотрел поверх меня.  Тогда я позволил ему несколько раз споткнуться о себя.  И только после этого он скосил глаза вниз и, пыхнув трубкой, спросил:

              -Любите собак?

              -Ужасно!- выдохнул я разом свое лживое признание.- Мечта детства… Только вот все недосуг было.  Жизнь, понимаете, крутила и бросала…А тут думаю, да сколько ж можно маяться без верного друга!?  Разозлился – и хлоп по жене кулаком!

              Он окинул меня внимательным взглядом и опять пыхнул трубкой.  На этот раз презрительно.  Конечно, эта жердь принимала меня за слабовольного и тщедушного человечка и,  наверное думала, что я вру и вру от собственного бессилия.  А меня просто чуть-чуть занесло.  И я сразу же показал ему, что умею исправлять собственные промахи.

              Сначала я прочистил горло, кашлянув раз-другой.  И только после этого смущенно пробормотал:

              -Жена у меня в голове застряла…а тут кулак  подвернулся…Конечно, стукнул по столу. Я  ведь ужасно люблю животных.

              Он опять пыхнул трубкой, как бы давая мне понять, что до него все доходит, несмортя на то, что он такой длинный.  Значит, я не ошибся.  Толковый мужик оказался.  Такому можно и довериться.

              -Кутенка мне надо,понимаете?  А тут глаза разбегаются… Того и гляди:  или надуют, или сам оплошаешь.

              -Да, иногда мы ошибаемся, и за некоторые свои ошибки приходится расплачиваться всю жизнь,- глубокомысленно изрек незнакомец, не вынимая трубку изо рта.

              -О, это мне знакомо!- охотно согласился я.- Но собаки долго не живут.

              Он пыхнул трубкой раз-другой, что-то обдумывая.  Я с надеждой смотрел ему в глаза.  Наконец, все еще находясь в глубокой задумчивости, он произнес:

              -Ведь вам нужен пес для души?

              -Вот именно!- обрадованно воскликнул я, чувствуя, что нахожу у него полное понимание.- Для души и еще для здоровья!

              -Ну, а какая порода вам больше по душе?

              -Только не овчарки!  Они чуть чего – сразу за горло.  Зачем такого зверя в квартире держать!?  Ведь я живу не где-нибудь в лесу, а в приличном городе, среди порядочных людей.  Слышали, небось, про Новгород?

              -Это где-то на Северо-Западе.

              -Вот именно – там!  И шавок я терпеть не могу!  От них – все собачьи беды.

              Он удовлетворенно пыхнул трубкой.

              -И еще, знаете, коллей не люблю.  Нет ничего в них такого собачьего, по большей части на овец смахивают, и интеллект у них  - на уровне бараньего. Только и умеют, что палку таскать.  Мне нужен пес умный, человеколюбивый, красавец, и чтоб не брехун был.

              Он внимательно оглядел меня.  Наверное, определял:  шаромыжник я или нет.  Убедившись, что я выгляжу как порядочный человек,сказал:

              -Пожалуй, лучше всего вам подойдет ирландский сеттер.

              -А он кто будет?

              -Вообще-то он – охотник.  Но американцы давно держат его так, для интерьера.

              -Американцы, говорите, держат?  Там народ деловой, зря никого держать не будет!- я с надеждой заглянул в глаза специалиста. -А не подскажете ли, где у нас можно достать его?

 

            ***

 

              Домой я вернулся с маленьким сеттеренком.  Он был еще совсем голеньким и длинным крысиным хвостом наводил на всех ужас.

              -Ты не мог ничего уродливее привезти оттуда?- сердито спросила хозяйка, подозрительно глядя на щенка.

              -Это он такой урод пока маленький,- поспешил я проинформировать супругу.- А вырастет – будет красавец.

              Но мой ответ не произвел на нее должного впечатления.

              -А что это хоть за порода?

              Я приосанился и, зная, как она любит все импортное, гордо сказал:

              -Ирландский сеттер!

              Ее лицо перекосило:

              -Ты брось заливать!  Ирландский сеттер – красивейший пес!   В молодости один за мной ухаживал, так я еще помню, как его ирландец выглядел.

              -Я же сказал тебе:  когда он вырастет, тогда и будет совсем другим…красавцем.  А пока вот – гадкий утенок.

              -Он же  - голый!- нервно взвизгнула жена.- Как это до тебя не доходит!? Ирландцы – длинношерстные!

              Вообще-то это аргумент.  Но, боже!  Нельзя же так больному человеку отравлять остаток его дней.

              -Когда он вырастет, тогда и она удлинится,- не очень уверенно настаиваю я на своем.

              Жена почувствовала это и продолжает наседать:

              -Видишь ли, если у колли, которых ты терпеть не можешь, с детства длинная шерсть, то и с возрастом в них ничего не меняется – они остаются длинношерстными красавцами как и в молодые годы.

              Аргументы убедительные, и меня уже колотит от них.

              Я перехожу на крик:

              -Ничего ты не понимаешь в собаках!

              -Видишь ли,- упорствует она,- если бы я никогда не видела ирландца, я и не спорила бы с тобой.  Пусть остается уродом.  Но я еще раз говорю тебе, что в молодости один ухаживал за мной…

              -Да никто не ухаживал за тобой в молодости, кроме меня дурака!

              Вся моя беда в том, что я тоже видел ирландца на выставке, и мне нечего возразить по существу.

              Я подбегаю к столу, на котором для такого случая стоят и лежат мои лекарства…

              -А!- безнадежно машет жена рукой.- Пусть в нашей семье будет на одного урода больше. И можешь не сомневаться: этот тип, точно, обманул тебя.

              -Это какой еще такой тип?- простонал я, как подкошенный падая на диван.

              -Ну…тот небритый, который посоветовал тебе этого щенка купить.

              -Да никто мне ничего не советовал!- гордо возражаю я, уткнувшись носом в подушку.- Я сам себе – советчик!

              Я представляю, как она недоверчиво качает головой.

              -Смотри…а то ведь там много всякого жулья.  Порядочные люди собак держать не стануь и уж тем более не будут торговать щенками.

 

             ***

 

               -Мало приобрести породистого щенка, еще надо умудриться подобрать ему звучную кличку,- сказала жена с утра пораньше.- А справки я уже навела: этот урод вполне может оказаться какой-нибудь дворнягой.

-Справки ты наводила у моих знакомых.

               -Мои знакомые не хуже твоих разбираются в кинологии!

               Она выскользнула из-под одеяла и ушла на кухню. Уже оттуда крикнула:

               -Кончай препираться! Займись делом! На собачьи клички, как и на одежду, существует мода.  Иди к обиженным богом и разберись, что у этих несчастных сейчас в ходу!

              

Я уже знал, что собаки встают рано, и, не дожидаясь завтрака, пошел на поляну, отведенную горисполкомом для их выгула. Мне хотелось из первых, так сказать, уст узнать, как далеко ушли мы от шариков и тобиков.

               На поляне выгуливалась всего одна восточно-европейская овчарка под присмотром молодой хозяйки. Простоволосая, в яркой импортной куртке, в коричневых сапогах выше колен и в закамуфлированных брюках, она бегала за своей четвероногой подругой и отчаянно вопила:

                -Эльдорадо! Эльдорадо!

                Я не сразу сообразил, что этот вопль относится к собаке, а сука, похоже, вообще не понимала, что богатейшее в прошлом месторождение золота хоть какое-то отношение имеет к ней. Она, как говорят в таких случаях опытные собачники, даже ухом не вела.

                Когда женщина решила перевести дух и остановилась, я подошел к ней.

                -Здравствуйте!-вежливо сказал я.

                -Пожалуйста, не приставайте ко мне с вопросами!

                Она нервно тряхнула головой, и ее рыжие волосы в лучах утреннего солнца полыхнули огнем.

                -С какими?-ошарашенно посмотрел я на незнакомку.

                -У вас, что, нет никаких вопросов?

                Она посмотрела на меня, и на ее прекрасном личике, покрытым легкими веснушками, четко обозначилось удивление.

                -Абсолютно – никаких, -невинно пожал я плечами.

                Маленький веснущатый носик сморщился и от этого в ее карих глазах стало еще больше наивного удивления.

                -Тогда зачем же вы подошли?

                Я коротко, но с достоинством сказал:

                -Дать совет.

                Она опять нервно тряхнула головой, и рыжие волосы снова полыхнули огнем.

                -В советчиках не нуждаюсь?-гордо воскликнула она.

                -Но мой совет касается не вас, а вашей собаки,- продолжал настаивать я.

                -Тем более! Я никому не позволяю вмешиваться в воспитание моей собаки!

                -Но мой совет к воспитанию никакого отношения не имеет. Я хотел поговорить с вами о кличке,- ласково улыбнулся я незнакомке.- Мне кажется, что только последний идиот может дать собаке такую длинную и несуразную кличку.  Пока вы докричитесь до конца этого слова, начало его уже вылетит из головы вашей подруги. Кличка должна быть короткой и звучать резко, как звук хлыста или выстрела.

                -А вы соображаете, что она у меня еще молодая и потому бестолковая.

                Ее желтые кошачьи глаза прищурились в гневе.

                -Ум – это от Бога, а не от возраста,- спокойно заметил я.- И потом, кличка-то ваша – среднего рода.

                Маленькие симпатичные ушки незнакомки покраснели от злости.

                -Почему это вы считаете, что Эльдорадо – среднего рода?  Кофе-то мужского рода…Шампунь – тоже!

                Я вежливо склоняю голову:

                -Потому что у вас – сука.

                Мгновенную растерянность в ее глазах сменяет хищный блеск. Но я уже иду домой. Я представляю, как гневно она смотрит мне вслед.  Но собачьи клички уже не занимают мой ум. Я пытаюсь догадаться, как зовут хазяйку.  И первое, что приходит мне на ум, - магнитная аномалия.  Нет!  Это слишком грубо для такого милого создания.  И в ней очень много солнца. Самое подходящее для нее имя – Гелия.                       

 

               ***

                    

              Я смотрю на своего немощного кутенка и ломаю голову над его именем. Оно не должно быть смешным – это прежде всего.  Кличка должна еще соответствовать и внутреннему содержанию моей супруги.  Вот если бы у меня было другое имя, если бы мои родители  в свое время хорошо подумали… Впрочем, чего уж об этом говорить, теперь надо принимать жизнь такой, какой она получилась без учета расположения звезд и магического влияния имен на судьбы всего живого. А кутенок вполне может оказаться сеттером, и имя ему я должен подобрать достойное…

              Щенок заметил мой пристальный взгляд. Собаки с сильным характером не любят, когда на них так смотрят. Склонив голову, он направляется ко мне, забавно переставляя толстые лапы. Но мой ум занят поисками благородной клички, и я, не обращая на его эмоции внимания ,  продолжаю всматриваться в него. Тогда он решительно поднимает заднюю лапу и еще решительнее пурит на мой тапок. Его нельзя перебивать за этим делом. Чтобы не вспугнуть его, я говорю не очень сердито:

              -Ах ты мерзавец!

              Он поднял голову и, отступая назад, попытался облаять меня. Старательно гавкнул и сел на жопенку передохнуть. Слишком много сил уже было затрачено на свой первый подвиг.  Кто думает, что щенки лапу не «поднимаю», тот глубоко ошибается. Настоящие кобели это делают в любом возрасте и не ради сук, а только для того, чтобы утвердиться среди себе подобных.

              -Ну как же тебя назвать?-говорю я, теперь уже ласково заглядывая ему в глаза.

              И по его глазам вижу, что его совсем не волнует это. Как и каждого ребенка. Жаль, что имена дают нам в детстве, а не тогда, когда мы поумнеем и сможем сами выбрать для себя самое подходящее.

              -Породистых собак нарекают царскими кличкам!

              Жена влетела в комнату с тряпкой и, глядя с иронией на щенка, стала вытирать свежую лужу.  Она все еще думает, что меня облопошили в Питере. Боже мой, как медленно растут собаки!

              -Этих четвероногих «царей» жуть сколько поразвелось. Что ни пес, то Цезарь.

              -В истории был не только беспутный Цезарь, который спутался с иностранкой.

              -Ну,еще и Брут!-сержусь я.

              -Еще и Кир,- замечает она с издевкой.

              А я уже по-настоящему злюсь:

              -Царя с таким дурацким именем даже в сказке не могло быть.

              -Они в натуре были, кажись, в Персии, и было их несколько штук, один так даже своими завоеваниями прославился, а теперь опять стало модно кого-нибудь завоевывать. Вот когда я была молодой, так за мной один ухаживал, так его сеттера звали Кирюшей. Это по-нашему, по-простому.  А по - ихнему, по-царскому, и в своей родословной он был Кир.

              Господи, сколько я труда вложил…а все, оказывается, так просто…жили-были в Персии, кажись...И теперь над другой кличкой даже нет смысла голову ломать...

              Я иду к столу, на котором лежат и стоят мои лекарства.

              -У тебя есть возражения?- кричит жена, словно у меня со слухом плохо.

              -Нет-нет,- бормочу я вяло.- Пусть будет Кир, лишь бы ты оставила в покое своего несостоявшегося жениха.

              О себе я уже и не заикаюсь. Мне не привыкать глотать лекарства. А царская кличка нам не повредит. Мы как были в монархии по уши, так в монархии и останемся до скончания света, В какие  бы демократические одежды она у нас не рядилась все равно из нее будут торчать купированные наши монархические уши.

 

             ***

                    

           Хозяйка, глядя на подрастающего Кирюшу, все чаще стала задумываться и однажды сказала мне:

           -Подожди, он еще покажет свои зубки!

           Она относилась к тем людям, которые ужасно боятся собак, а собаки по запаху страха безошибочно распознают таких людей и хотно кусают их.

           -Не тревожься!- попытался я успокоить супругу.- Сеттер – это тебе не какой-нибудь безмозглый стаффоршид, и к поселковым собакам, которые сожрали твой конспект, он не имеет никакого отношения. Сеттеры даже своих хозяев не кусают.  Они – самая человеколюбивая порода. Ты даже можешь у него поучиться этому.

           -Рассказывай,- недоверчиво усмехнулась жена.- А зубки у него для чего?

           -Зубки…зубки…- попытался рассуждать я вслух.- Не для того, конечно, чтобы пищу жевать.  В книгах пишут, они пищу не пережевывают, целиком заглатывают.

           -Вот видишь!- торжествующе воскликнула супруга и бросила оценивающий взгляд на свой зад.

           Я тоже посмотрел туда же.  «Кусок, конечно, лакомый»,- подумал я про себя, а вслух сказал:

           -Все равно сеттеры хозяев не жрут, и такой задницей можно подавиться.  Вот про дога я читал…так он своего жестокого хозяина…

           -Пожалуйста, без жутких подробностей!  Я и без того теперь чувствую себя в собственной квартире…- тут она почему-то замялась, очевидно, подыскивала нужные слова.

           -Как в чужом доме!-быстро подсказал я.

           -Нет, как в волчьем логове.

           -Значит, не совсем уютно, и его зубки беспокоят тебя?              

           Она кивнула.

           -Это, милая моя, по неграмотности у тебя такое неправильное отношение к нему. Твои страхи явно опережают события.  Ему еще расти и расти, пока пасть окрепнет, так сказать,  до нормальных кондиций дойдет.  А щенок с молочными зубами не может причинить тебе никакого вреда.

           Взгляд жены, нацеленный на то место, которое, по ее мнению, должно было в первую очередь спровоцировать сукиного сына на агрессию, сбил меня с толку. Я настроился на хищные инстинкты и совсем забыл о естественных процессах становления молодняка.

           Буквально через несколько дней после вот этого нашего разговора Кирюша отгрыз ножку…конечно же, не у жены, а у дивана, которым, кстати, она очень гордилась и считала чуть ли не самым удобным местом для меня в этой нашей семейной жизни.

           Я – человек мирный, и, зная воинственный характер супруги, заднюю ножку поставил на место передней. А на место задней, чтобы диван не плюхался, положил книги.

           На мое удобство это никак не повлияло, но ножки оказались разными. Разница жуть как бросалась в глаза, и жена тут же заметила подмену.

           -Это его работа!- взвизгнула она.

           -Мой пес – охотник, а не столяр!-готовый к такому диалогу, спокойно заметил я.-Это моя работа!

           -Шутишь!- взревела супруга и, мое сердце екнув, нырнуло куда-то вниз.

           -Успокойся! Успокойся!- заволновался я.- Ничего дельного он больше не сгрызет.

           -Ты никак отлупил его!?

           Она подозрительно посмотрела на меня.

           -Что уж я совсем без царя в голове. Нужные книжки полистал, и в одной из них сказано на этот случай, что нужно дать ему старые башмаки.

           -Кожаные?

           -Не имеет значения. У него зубки режутся, и ему сейчас безразлично, какую обувь грызть.

           -Думаешь, он одной обувью ограничится?

           -Вне всяких сомнений! Дураки книжки не пишут! Я ведь и сам давно собираюсь взяться за перо.

           Жена задумчиво покачала головой.

           -Тебя что-то смущает?  Мои литературные наклонности или умственные способности автора?

           -При чем тут автор?!- неожиданно вспылила уже было успокоенная супруга.- Я пока что не живу с ним в одном логове, и он не может причинить мне никакого вреда.

           Похоже, она сомневалась в моих литературных способностях, но щадила меня.  Нет,даже не так. Мое душевное состояние ей – без разницы.  Скорее всего она боялась, что я нацелю свое остроотточенное перо литературного сатирика прямо ей в душу, а она жуть как не любила, когда кто-то издевается над нею, и сама всякую самокритику начисто отвергала. Вот это – скорее всего так! Потому она и выглядела, казалось бы ни с того ни с сего, излишне взвинченной.

           Я решил не докучать ей досужими уточнениями и, чтобы наклюнувшие зубки меньше беспокоили и щенка и нашу хозяйку, в точности выполнил рекомендации пишущего собаковода.

           Конечно, кто-то вспомнил дедушку Крылова.

Но сапоги теперь не обязательно уметь точать. Это за дураков делают машины. И пироги печь – не мужское дело, чтоб там не говорили о лучших поворах мужского пола. Пусть этим своим делом бабы занимаются и совершенствуются в нем. А вот писать…Да, писать теперь все умеют и бабы, и мужики, и такую ахинею пишут про самих себя и своих ближних четвероногих друзей, что аж жутко становится, когда читаешь.

           Возможно, нечто подобное было в уме супруги, не зря она косила глаз в сторону стола с моими лекарствами. Но решила быть милосердной на этот раз и ничего подобного вслух не сказала.

           А на следующий день мы стояли в прихожей скорбно склонив головы над кучей растерзанной обуви. Кутенок со слабыми молочными зубами умудрился за одну ночь разуть своих хозяев.

           Минута траурного молчания истекала. Супруга, судя по ее лицу, начала что-то соображать, и во что бы то ни стало надо было задать правильный ход ее мыслям, чтобы не загреметь вместе с песиком. Лестницу на этот случай строители услужливо подвели к входной двери. «Хрущевка» она и есть «хрущевка»,что тут долго объяснять, и лестничные марши в ней - крутые.

           -На этот раз,- спокойно молвил я,- ты не смогла предвидеть события, или, говоря собачьим языком, который нам теперь тоже надо осваивать, тебя подвело чутье. Именно по милости автора дурацкого опуса Кирюша за одну ночь разул нас.

           Хозяйка молчала. Она находилась в шоке.

           -Все вышло по науке,- продолжал я, осмелев, и уже совсем благодушным тоном.- И пес у нас, видишь, какой умный. Как ты хотела, так и сделал: одной обувью ограничился.

           Супруга была как никогда объективной. Думаю, далась ей эта объективность нелегко. Ее губы дрожали с досады и отчаянья.

           -Я бы этому твоему автору пишущее перо в задницу вставила!-гневно прошипела она, не в силах перейти на крик.- Нет, лучше бы я ему голову отвернула!

           -Свою надо приучать работать,- посоветовал я.- А то раскудахталась:  «Он у меня в доме не живет! Он мне вреда причинить не может!». И меня с толку сбила, и сама вот теперь рублем расплачивайся за свое легкомыслие.

 

           ***

 

           Несчастье организует, сплачивает, примиряет…

Мы с женой пошли в магазины вместе. Обычно дороги наши расходились у подъезда: моя шла в винно-водочный, и я там простаивал в очередях с утра до вечера , а она отоваривалась в хлебном… В хлебном очери были короче, и, не успев там досыта наговориться с себе подобными, она вечерами, когда я приходил домой на рогах, выговаривала мне все, что залежалось у нее на уме.

На этот раз  мы оба  в сторону  продуктовых  даже не глянули.

           Терпеть не могу запах залежалого хлама, у меня на него – аллергия, и никогда раньше, по причине моей реакции на всякое барахло, жену в магазины не сопровождал.  Несмотря на мой чих, мы приобулись и накупили Кирюше игрушек.  Дома новую обувь спрятали в кладовку,  а игрушки отдали нашему питомцу.  Радости его не было конца.  И мы вместе с ним радовались, наблюдая, как он треплет, рвет и раздирает на части безобидные и не пользующиеся спросом у детворы игрушечные существа.

           Неизвестно, солько бы продолжалась наша идиллия, если бы черт не дернул супругу купить модельные туфли самой что ни на есть последней моды. Если кто-то думает, что в нашем городе  «крик обувной моды» от скуки стонет на полках магазинов, тот просто не понимает, в какое время мы живем...

           Она достала их по блату, с черного хода и по договорной цене, которая официально в то время еще не функционировала. И поскольку туфли, о которых, может быть, она всю жизнь мечтала, достались ей страшно трудно, то и ее радости не было предела. Она взахлеб рассказывала, кто с кем для этого свел ее и кому и сколько она для этого на руку положила.

           Я не мешал ей радоваться дорогой обновке.  Лежа на диване, я смотрел телевизор. Передача попалась не очень скучная, даже в какой-то степени развлекательная, и я время от времени сдержанно улыбался. А жена считала, что я разделяю ее радость, и млела от восторга.  Мы увлеклись своими эмоциями и не заметили, как Кирюша выскользнул из комнаты.

           Постепенно трескотня супруги стала раздражать меня, и я, чтобы вновь обрести желанный покой, вынужден был сказать:

           -Дорогие туфли как нельзя кстати будут к твоим ногам.

           Я думал.что такое замечание вполне удовлетворит стареющую модницу, и она отвяжется. Но увы! Наверное, я не часто нахожу добрые слова в адрес близкого по месту жительства человека, потому что каждому такому слову она ужасно радуется. И на этот раз реакция была более чем положительной.

           -Конечно, мой милый!- запричитала она,- Ты как всегда прав! Голубчик ты мой ненаглядный, сейчас я все продемонстрирую тебе!

           Она бросилась в прихожую, и там сразу же раздался ее душераздирающий вопль.

           У меня внутри все похолодело. Не от ее страшного крика, а от своей собственной догадки. Я как ошарашенный слетел с дивана…

           В прихожей Кир лежал у двери, зажав между лапами разодранный дефицит, и, поблескивая выпученными глазами, посматривал на нас. Он понимал, что мы встревожены, но о причине нашей тревоги никак не мог догадаться. Хозяйка выхватила у него свое истерзанное сокровище и медленно опустилась на табуретку, отрешенно глядя на то, что осталось от покупки. Она востановлению не подлежала. Туфля, конечно.  Жена должна была рано или поздно придти в себя. Человек, особенно женщина, такое высокоразвитое существо, что все в нем постепенно приходит в норму, и женщинам это удается лучше всего. Наверное, поэтому, по статистике, они и живут на одну собачью жизнь больше нашего.

           И действительно, вскоре супруга стала возвращаться к жизни. Первая слеза гулко разбилась об истерзанную подошву. За ней о ту же подошву ударилась другая, третья…и слезы застучали, как дождь по ржавой чердачной крыше.

           Они приносят человеку облегчение и я радовался этим слезам. А Кир впервые видел плачущею женщину, но он сумел понять, что причинил  боль другому существу, и в его собачьей душе появилось доселе незнакомое ему чувство сострадания. Он встал с низко опущенной головой и, поджав хвост, осторожными шажками подошел к хозяйке. Сел у ног и виновато заглянул в ее глаза. Она, не обращая на него внимания, продолжала плакать. Тогда он положил на ее колено лапу. И это вернуло супруге дар речи.

           -Ведь совсем новый…- пробормотала она сквозь слезы, ни к кому не обращаясь.

           На всякий случай я решил подать голос:

           -Конечно, новый. Ты же купила их не в комиссионке, а в нормальном магазине с черного хода. Но откуда ему все это было знать.

           -Дурак!- тихо обронила жена.

           -Не то, чтобы дурак…- спокойно возразил я.- Просто он еще плохо ориентируется в наших ценностях.

 

           ***

           

             Хорошо ли мы живем?

             На этот вопрос у каждого – свой ответ, но большинство отвечает отрицательно. Что касается меня, то я, наверное, живу нормально, если могу прокормить собаку.

И это не пустой треп. Официальная британская статистика утверждает, что содержание одной собаки обходится хозяевам в один мерседес. Она тут же приводит более точную цифру – сорок тысяч долларов. Для сенбернаров, догов, водолазов и им подобным крупным породам это справедливо и в наших ценах, если кормить своих любимцев, как и положено, мясом. Чем меньше собаки, тем меньше они едят и, наверное, поэтому долго живут. Да-да, среди маленьких собачек есть и долгожители. За свою долгую по-собачьим меркам  жизнь маленькая собачка мерседес, конечно, не съест, и все же многими интересами придется поступиться в ее пользу.

А уж когда ты идешь с четвероногим красавцем по неухоженным газонам, у некоторых даже нервы не выдерживают.

 -Лучше бы поросенка завел!-  увидев моего кутенка, брызжет слюной какой-то замухрыщатый дед.

             Поросенок – для живота, а собака – для души…ну еще и для здоровья, если она – лечебная.  Но разве объяснишь это деду. Он, может, вкусно да по-настоящему никогда не ел, и щи – это лучшее, что досталось ему в этой жизни, да и те он лаптем хлебает, потому дальше своего живота ничего не видит. Бесполезно рассказывать ему, что хорошо жить мы будем тогда, когда начнем правильно жить.

             Полагаете, немного попахивает философией? А вопрос, задетый дедом, не только житейский, но и философский. На земле всего должно хватать и людям, и собакам, и любой другой живности. И уж раз мы назвали себя хозяевами, то ко всему надо относиться по-хозяйски. Один среди бетона и пластмассы человек не выживет, даже если будет набивать свой живот всякой разной вкуснятиной.

             Деградирует, одичает, озвереет. Кто в этом сомневается – посмотрите американские кинобоевики, они убедят вас.

А пока только оптимисты, вроде чистокровных собачников, страдающих сердечными недугами, предпочитают ходить с четвероногими друзьями по улицам городов, и ради собственного здоровья отказываются ездить в мерседесах по городам и весям, и на южный берег Крыма.

Скажи об этом деду, дед в это никогда не поверит. У него своя философия живота.

             Живот, бесспорно, не последнее дело для жизни. Как набивать его и чем, в ученых книгах на этот счет много дельных советов есть. В этих же книгах – немало таблиц с разными меню как для человека, так и для собаки. Только вряд ли кто-то из людей сам живет по таким таблицам да еще разные блюда  для своих питомцев готовит по ним.  Большинство предпочитает дебет с кредитом сводить, и на эту арифметику нацелена каждая хозяйка. А уж кому какой кусок мяса достанется, в каждом конкретном случае решает частная инициатива, и выбор предоставлен человеку.

             Но есть одно мудрое крестьянское правило:  сначала накорми скотину, а потом ешь сам.

             А дед идет сзади и зудит:

             -Сколько он весит?

Сказать ему про мерседес, или уж пусть живет?..

 

 

            ***

 

               То ли зубы у Кира перестали чесаться, то ли слезы хозяйки произвели на него неизгладимое впечатление, но он потерял всякий интерес к обуви.

               Постепенно мы осмелели и снова стали оставлять ее в прихожей, а тапочки перестали прятать под подушки.

               Жить стало намного проще. Все-таки, действительно, приятно чувствовать себя в собственной квартире, как дома, и располагаться в ней соответствующим образом.

               Такое равнодушное поведение песика по отношению к нашей обуви, политой горькими слезами, я стал незаметно и навязчиво приписывать его интеллекту.

               А ученость так и распирала нашу хозяйку.

               -Слезы тут ни при чем!- волновалась она.- Главное тут в том, что у него ума нет. Я еще в школе учила, что собаки живут по одним инстинктам.

               -Забудь, что ты учила в школе!- настаивал я, -Ты когда училась? Ты училась в то время, когда еще не было школьных реформ, а о перестройке нашего мышления даже и помышлять ни одна собака не смела.

               -При чем тут собаки и реформы?

               -А при том! Как только началась перестройка, так сразу выяснилось, что академики твои не туда педагогическую науку загнали.

               -Как это не туда!?- взвизгивает жена.- Как это не туда, когда я нормально вышла из школы:  всего только с тремя четверками!

               -Оно и видно, что ты из школды вышла всего только с тремя четверками, и то, наверное, по физкультуре, поведению и чистописанию.

               -А у собак нет инстинкта и быть не может!- кричит она уже невпопад и в азарте ссоры – раз Кирюшу ногой.

               Он в это время преспокойно лежал на кровати у нас в ногах. Пес приподнял голову и удивленно посмотрел на то место, где под одеялом брыкнулась супруга.

               Но хозяйка уже не могла остановиться и толкнула его еще раз. Он вскочил на лапы и вцепился в одеяло зубами.

               -Не шевелись!- попытался я остепенить жену.- Зажрет!

               Но в гневе она теряет чувство страха. По своему опыту это знаю. Теперь очередь дошла и до пса. Он никак не мог понять, почему хозяйка сгоняет его с кровати, на которой лежит вместе с хозяином. И вообще он не привык к такому обращению. Пес рычал, сверкал глазами, цеплялся зубами за одеяло, но все было напрасно. Она выместила на нем свое зло и столкнула его на пол.

               Кир обиженно походил по комнате, исподлобья поглядывая то на меня, то на ее, страшно довольную. Наконец он вроде бы успокоился и лег рядом с ее тапочками…

               Утром, сев на кровати, жена свесила ноги и стала шарить ими по ковру.  Не нащупав ногами обувку, она сползла на ковер и заглянула под кровать.

               Напрасный труд.

               -Кирюша!- крикнула она.- Это ты, наверное, мои тапочки стащил?

               Слово «тапочки» Кир знал, и как только оно прозвучало, он услужливо бросился в прихожую. Хозяйка с умилением посмотрела ему вслед.

               Через секунду он вернулся со счастливым видом и с каким-то истерзанным куском тряпки. Еще вчера это был тапок.

               -Боже,опять!- жалобно простонала супруга.

               -Это месть!- с восторгом заорал я.- Ты забыла, как вчера с ним обошлась!  Это я – такое бессловесное животное, а собака не умеет молча сносить обиды.  Мой пес, как всякое высокоразвитое интеллектуальное существо, умеет мстить. У него еще, помимо интеллекта есть, характер и чувство собственного достоинства!

                -Жаль,- проворчала хозяйка,- что у тебя всего этого нет.

                И скорбно согнувшись, она босая пошлепала на кухню. Надо было кормить и мстителя, и того, кто злорадствовал по поводу состоявшейся мести. Увы, такова собачья жизнь.

 

 

  

 

              ***

                        

                Эльдорада, или как ее там правильно, ждала Кирюшу на поляне. Лежа на брюхе, она вытянулась во всю длину, положила морду между передними лапами, торчком выставила уши и не сводила глаз с моего пса.

                Давненько мы не виделись. Овчарка повзрослела, а хозяйка по-прежнему хороша, хоть и рыжая, и обе проявляют явный интерес к моему питомцу. И сукин сын страшно рад такому вниманию. Сияет. Хвост ходуном ходит. Того и гляди оторвется. И прямиком к овчарке… Я за ним, но мимо собак, а прямо к Гелии. Она уже знает, что я так назвал ее, и ничуть не удивилась этому. Видимо, я не первый рассмотрел тот солнечный свет, который она излучала. Приятная дамочка во всех отношениях, и велик соблазн погреться в лучах чужого солнышка.

                Она улыбается. Самоуверенная и цену себе знает. И я знаю, и тоже улыбаюсь. У нас нет хвостов, а то бы сейчас мы повиляли ими. У человека бог отобрал хвост. Чтобы не безобразничал и по деревьям не лазил. Но не исчислимы милости господни, и людям взамен хвоста всевышний дал улыбку. И правильно сделал. Мы не хуже собак, хоть и живем по одним и тем же законам Природы, закодированными в животном мире под пугающим словом - инстинкты. И самый главный инстинкт в нашей жизни – сексуальный, а все остальное -  прикладывается к нему… Мудрость Природы здесь очевидна. Каждое живое существо должно продолжать свой род, вид и так далее. А иначе – не будет ни рода, ни вида, и заглохнет нива жизни…

                У Гелии очаровательная улыбка. Она щурит рыжие глаза. Солнце светит ей в лицо, а мне – в затылок, прикрытый жалкой кепчонкой, и не мешает любоваться молодой женщиной.

                -Чем это вы кормите своего питомца?- спрашивает она, переводя немного смущенный взгляд на Кира.

                А он уже прямо на цирлах ходит вокруг Эльдорадо и каждой шерстинкой светится. Он давно уже не голенький.  Шубка на нем – с иголочки, красным пламенем на солнце полыхает. Точь-в-точь, как волосы у Гелии.  А каждая его шерстинка здоровьем отливает, так и демострирует полное благополучие пса.

                Я не отвечаю на прямой вопрос. Понятно, почему она так спросила. Задаю свой:

                -Что,нравится?

                Она тоже догадывается, о чем я спрашиваю. Жеманно пожимает плечами. Пренебрежительно кривит тонкие губы.

                -Не люблю ласковаых собак.

                «Что ты в этом понимаешь, необъезженная лошадка!? Под дурным седоком, видать, побывала, и теперь любые скачки мерещатся тебе с непреодолимыми препятствиями! -это я про себя так думаю. Вслух не говорю - ссориться не охота.- И тощая ты от того, что злая. И злая ты от того, что тощая. И замуж тебя такую сухую никто не берет! Вот ты и завидуешь нашему аппетиту. Ну и завидуй!»

                -А он у меня все жрет, как и я.

                -И молоко вы ему даете?

                -А кто же молоко не любит!

                -Тогда у него должны быть глисты.

                Она с сочувствием смотрит на Кира.

                -От молока, что ли?- растерянно спрашиваю я.

                -А вы не знали этого?

                Я смотрю на нее в упор. Непроходимая глупость всегда бесит.

                -Кто сказал вам это?

                -Так у нас в клубе говорят. Эльда!- нервно кричит она.- Эльда! Девочка моя! Пойдем быстрее отсюда!

                Мы с Киром оба ошарашены. Он непонимающе смотрит им вслед. Солнце бъет ему в глаза, и я вдруг обнаруживаю, что они у него такие же рыжие, как и у Гелии.  Но ведь это не по породе!  Глаза у рыжего ирландца должны быть черными! Это у рыжей Гелии они могут быть какими угодно.

                Боже, как она испортила мне настроение!  Если бы черт не принес ее сюда, я, может быть, так и оставался бы в приятном неведении. А теперь переживай – на любой выставке пса забракуют.  И молоко теперь надо кипятить.  Береженного бог бережет.

 

 

              ***

 

              За этими гневными рассуждениями я не заметил, как  мы вышли на газоны центральной улицы. Могучий лимузин, омерзительно скрипнув тормозами, сбил меня с мысли. Машина остановилась напротив нас, и мы тоже встали, не знаю, зачем и почему. Скорее оба инстинктивно почувствовали опасность, и не ошиблись.

Синхронно распахнулись дверцы, и на асфальт разом выскочили три здоровяка. Один с наганом в кабуре, другой – с протоколом наготове, а третий держал руки в карманах штатских брюк. У всех троих лица сияли, словно они поймали преступника, в поисках которого интерпол давно сбился с ног. Играя ягодицами хорошо насиженных задниц, они двинулись на нас.

              Наезжать на меня начал тот, который неизвестно за что держался в карманах  брюк руками:

              -Разве вы не знаете, гражданин, что мэр запретил ходить вместе с собакой по городу?

              -Знаю!- неожиданно осипшип голосом сказал я, и даже сам удивился: с чего и до чего перетрусил. - Но жена занята приготовлением пищи…Вот и вышел с этим. Ну как вы сами понимаете:  хрен редьки не слаще, и следующий раз вы встретите меня вместе с женой.

              -Будете шутить, мы вас в КПЗ отведем для выяснения личности.

Я был из тех мужиков, которые в случае чего все валят на баб, и это был как раз такой случай.  Я  вовсе не шутил, а с перепугу попытался вдали от дорогого мне человека спрятаться под ее крылом.  Номер не прошел, и тогда я призвал на помощь черную магию:

              -Не сегодня – завтра мы заглянем  к местному колдуну.  Может, он левитации нас обучит. Тогда мой пес будет летать над городом, как ворона, а я буду держать его на длинном поводке, как летающую собаку, и, не раздражая милицию, один, под ним, буду гулять по городу.

              -На длинном поводке нельзя держать собаку!- воскликнул милиционер с пистолетом. Он сочувственно посмотрел на Кира и растегнул кабуру.- Такая жара, у меня даже пистолет взмок.

              -Патроны сырые!-со знанием дела возразил тот, что был с протоколом, и пожаловался.- Так вот и служим. То патроны сырые, и пистолет, когда надо, не бабахнет. То аккумулятор не во время сядет, и рация не работает, как не жми кнопку. То ручку дадут, а стержень не пишет. И уходит преступник незастрелянный, незапротоколированный.

              Он поводил ручкой в углу протокола, пытаясь расписать стержень, и весело сверкнул глазами:

              -Вот видите, не пишет!

              Его товарищи и я заинтересованно посмотрели на бумагу, даже Кир потянулся носом к ней.

              -С этими протоколами – одна морока!- хмуро обронил вооруженный милиционер.

              Его товарищ с насупленными бровями вытащил правую руку из кармана, потеребил в глубокой задумчивости свою шевелюру и показал глазами на Кира:

              -А вдруг он присядет?

              -Он – кобель!- решительно отрезал я.

              -И кобель может кучку наложить.

              -Ах, вот в чем дело!- рассмеялся я.- Эх, ребята! У нас теперь столько дерьма иностранного происхождения и на вещевом рынке, и на всех каналах телевидения, что еще одна кучка загармоничного свойства никак не отразится на здоровье нашей нации, а на газоне она будет кстати. Травка только лучше станет расти на наших суглинхах. Ну а если у вас душа болит о подрастающем поколении, то посмотрите на иву – ему здесь делать уже нечего.

              -Думаете, это дети так ее ободрали?

              -Не собаки же!

              -Да это – пьяницы! Они ветками, что ли, закусывают!

              -Занюхивают!- уточнил самый эрудированный милиционер, который по всей видимости устроился в милицию составлять протоколы.

              Его товарищ с пистолетом гневно заметил:

              -Спасу от них нет! Стрелять их надо!

              -Э, ребята, не горячитесь!- я грустно покачал головой.- Нельзя безнаказанно разрушать нравственные устои общества, и пистолетом культуру не привьешь. Вот во время войны Антанты с германо-австрийским блоком наше царское правительство решило поэкспериментировать с «сухим законом», и Российская империя выпала из цепи капиталистических стран, как наиболее трезвое звено. А после Великой Отечественной, когда, казалось бы, можно было уже обойтись без  «пьяных рублей», Егор Кузьмич так и предложил сделать, а вышло – всю коммунистическую систему  «подкузьмил», и от Российской империи осталась одна Россия с общипанным двуглавым орлом. Пока существуют пьяницы и трезвенники, дураки и собачники, люди будут перетягивать канат, и у этой игры нет тайм-аута…успевай только стержни менять.

              -Прекрасная мысль!-воскликнул тот молодой человек, у которого забарахлило орудие труда.- Пошли, мужики, стержни менять! Сегодня как раз кладовка работает, может, заодно и форму дадут…

«А все-таки он далеко пойдет! – с симпатией посмотрел я на «писаря».- Парень сообразительный».

              -Вот так, голубчик,- сказал я Киру, глядя как задницы мешают троице  втиснулись в машину.- С волками жить – по-волчьи выть. Не зря твои предки откололись от них и вышли к людям. Но нам с тобой куда спойнее было бы в лесу, с людьми что-то такое произошло, и человек вдруг решил, что только у него есть право жить и в городе, и на земле.

 

 

            ***

 

             Наша жизнь складывается из целого ряда закономерных событий, и самое определенное в ней – пенсия. Заранее не определен только ее размер. К этому размеру можно приплюсовать тот психологический дискомфорт, от которого кое-кому становится тошно, когда сбывается его заветная мечта. Особо чувствительные натуры, сидя на пенсии, вдруг обнаруживают, что оказались за чертой общества и вроде бы стали его иждивенцами. Проще говоря, для таких людей одиночество из какой-то абстрактной формы бытия становится реальностью…и они начинают досаждать всем и всему по поводу и без повода, лишь бы хоть как-то обозначить свое существование и утвердиться во мнении, что ты еще можешь досадить людям.

Моя пенсия маячит на горизонте, и в рублях я уже просчитал ее, а пока что я – на инвалидности и никакого дискомфорта не испытываю. Гуманизм изначально свойственнен нашему государству, и оно уже хотя бы поэтому время от  времени надувает нас с пенсией. Целая армия бездельников считает и перерасчитывает ее, а пенсионерам до сих  пор  не хватает денег на продуктовую корзину…

            -Ну,дожили!- возмущенно кричит супруга, и мои мысли о моем  счастливом будущем разлетелись, как стайка ленивых голубей, вспугнутая игривым щенком.

            «Опять он что-то натворил!»,- первым делом думаю я, и от моего сонливого состояния ничего не осталось.

Слегка потянувшись, я вежливо поинтересовался:

            -До чего мы опять дожили, милая?

Как прекрасно звучит мой голос. В нем столько сентиметальности и полная готовность по первому зову…И только один я знаю, что сейчас вряд ли что-то может заставить меня встать с  дивана.

-Да не мы – другие! Ты только послушай, что у людей на уме! Цитирую чужой бред дословно: «Никто не люит меня так, как моя собака». И это я читаю!  Ну, что ты на это скажешь?

             Я доволен, что она переключилась не на меня, не на Кира, а на очередного пишущего идиота, и благодушно говорю:

             -Не читай всякую глупость.

             -Как же я узнаю глупость это или не глупость, если не буду читать?

             -Резонно. Тогда читай, что хочешь, только ко мне со всякой глупостью не приставай.

             Какое то время она обижается молча и только изредка ворочается в кресле под торшером – позу удобную для очередного выпада подбирает…

             И я не ошибся. Она взрывается целой тирадой:

             -Вот ты можешь отмахнуться от меня, потому что я твоя жена, а твое воспитание на родную жену не распространяется. А мое воспитание не позволяет мне вот так запросто отшить нашу сотрудницу, которая уж совсем оборзела и чуть чего, так сразу в амбицию:  «Чем больше я узнаю собак, тем меньше люблю людей!».  И вот такое я вынуждена глотать молча каждый рабочий день.

             Человек, оказывается, может быть одиноким и в большом рабочем коллективе, а не только тогда, когда его выпроводили на пенсию.

             -Мы рано отказались от бараков и коммуналок,- полузакрыв глаза, лениво говорю я.- Лозунг «каждой семье квартиру», помноженный на садово-огородную идеологию, погубил в зародыше дух коллективизма. Теперь «все за одного, один за всех» осталось только у пчел да у собак. Теперь человек человеку волк, и люди давно поняли:  с волками жить – по-волчьи выть. Теперь даже в тюрьме наши претендуют на отдельную камеру…одиночку.

             Я закрываю глаза, давая понять жене, что аудиенция окончена.

             -А поконкретнее нельзя!- нервно воскликнула она.

             Она еще не все поняла и ждет и ждет разъяснений.

             -Можно и поконкретне, раз так тебе этого хочется. Если бы ваша особаченная дама работала со мной, она была бы совсем другого мнения о своих сослуживцах. И вот тебе уж совсем конкретно:  у вас плохой коллектив.

             В наступившей тишине – тяжелое сопение, вроде бы уж и не жена в кресле, а французский бульдог.

             Да, сегодня я как никогда злой. Самая благородная и самая гуманная в мире наша родная милиция разозлила меня окончательно, не сделав мне ничего дурного.

И я думаю, наверное, правы те, кто заводит человеконенавидящих собак: стаффоршидов, бультерьеров и прочую собачью нечесть.                      

 

               ***

 

          Пороки досаждают всем. Это естественно. И вполне естественно, что каждый из нас по мере сил и своего разумения старается избавить от них своих близких. Лучший способ – во всем быть осмотрительным и сдержанным. Не всегда это удается, а дурной пример заразителен. Вот почему именно в детстве мы приучаемся курить и сквернословить. Пьющих собак я видел, а курящих еще не встречал.  Да моему Киру ни то и ни другое не грозит. Пить и курить, как я об этом говорил кардиологу, я давно уже бросил. Объективные обстоятельства иногда бывают сильнее наших вредных привычек.  А вот сквернословие, как зараза, прилипло к языку, и язык от него мне уже никогда не отчистить. Но бог, зная,  как собака восприимчива ко всему дурному, загодя, то есть еще до того, как она стала другом человека, лишил ее дара речи. Собака и рада бы выложить, что у нее на уме, да не может. Только зубы скалит. А что лает – так это ветер носит.

           Скалить зубы я тоже могу, и во гневе жена не раз обращала мое внимание на эту мою, по ее мнению, отвратительную привычку. Хотя, справедливости ради замечу, при случае она делает тоже самое, и ей доставляет наслаждение вот таким образом потешаться надо мной.

           В общем, если особо не вдаваться в философию, собакам есть, что позаимствовать у хозеев и пороки своих кумиров они хватат прямо на лету.  Потому-то собака всегда похожа на своего владельца. И совсем не мордой, как это изображают на рисунках.  Внешнее сходство совсем не обязательно, хотя и оно бывает существенным… У фигуристых владельцев они – фигуристые, ну а у тех, кто любит поесть, тяжеловаты на вид и ленивы.

           Я смотрю на безмятежно спящего Кира. Мы с ним едим в разное время, из разных мисок, да и наши меню резко разнятся…Человеческая пища не всегда впрок домашним любимцам, и наша хозяйка это хорошо усвоила. Но почему же тогда он тяжеловат немного? Неужели пороки, как и мысли, передаются на расстоянии?

            -Без медали с выставки не приходить!- сурово роняет жена, высовываясь из глубокого кресла.- Породистая собака должна иметь медаль!

            Иногда она словно заглядывает в мои мысли через мое плечо, и мне это не всегда нравится.

            -Как будто бы я сам награды распределяю!- ворчу я, поудобней располагаясь на диване.- И такому жирнюге не следует рассчитывать на медаль даже самой низкой пробы.

            -Он совсем не жирный, а хорошо упитанный…И ухоженный,- с любовью оглядев своего питомца, добавляет она.

            Она ничего не знает, что глаза у него такие же, как у Гелии…Если к этому пороку приплюсовать излишнюю его упитанность, то нам остается только принять участие в мероприятии… Вот если бы у него и экстерьер был такой же, как и у нее…

            Но супруга должна знать, кто будет крайний, когда мы вернемся домой без медали.

            -Собаку лучше не докормить, чем перекормить! Это же истина, которая никак до тебя не доходит.

            -Человек из-за стола должен вылезать с легким чувством голода. Это тоже истина. В худобе – залог здоровья, и тощие, по статистике, живут дольше тостых. Но попробуй оставь тебя недокормленного…страшно представить, что потом здесь будет…

            -И собака,  голодная,  злее становится!

            -Не путай собаку с собой. Посмотри, как он заглядывает мне в глаза, когда есть хочет, и как интенсивно начинает махать хвостом, когда я иду на кухню, и какие слюни пускает…

-Вот и на выставке,- сердито перебил я,- все будут получать медали, а мы слюни будем пускать,глядя на счастливцев!

 

                              ***              

             На ринге настроение у меня было не лучше, чем у Кира. Оба мы не понимали, зачем сюда пришли и с какой стати вдруг выгуливаемся по кругу, когда рядом, за забором, есть шикарные газоны, на которых можно лошадей пасти, и есть, где разбежаться.  И совсем уж я стушевался, когда нас вдруг поставили впереди всех собак. Это, что же, первыми - на выход, а там дадут-не дадут или еще и под зад поддадут, а вдогонку скажут: надо было смотреть, с какими рыжими глазами породистого кутенка берешь!  И кормить собаку самому надо, а не передоверять процесс питания четвероногого друга сердобольной женщине!  Ишь как разбрюхатились оба!

             Не сразу я понял, с чего это вдруг мой старый хороший знакомый руку мою жмет. Мы уже обменялись рукопожатиями еще до того, как я с Киром вышел на ринг.

Когда он растолковал мне свой душевный порыв, радости моей не было конца. В порыве ответной нежности я сказал ему, что бутылка – за мной, и пусть он не думает, что если я теперь не пью, то вроде бы и обманываю. Я не сквалыга и умею быть благодарным.

             Кир тоже был в восторге. В человеческих ценностях он ни бельмеса не смыслит, в выпивке – тем более, и ему до лампочки  -  первое место и некритичность судей, главный из которых не хотел портить свои отношения со мной. Этого сукиного сына  радовало только то, что он отмаялся и мы шли домой.  Очень низкий уровень мышления, можно сказать, еще совсем примитивный, как у ребенка. Не зря собачьи психологи утверждают, что собака – вечное дитя…

 

 

 

            ***                                                                                 

Награды – штука заразительная.  Отличившись единыжды, человек входит в азарт и жаждет отличиться еще раз.  Как раз об этом я мечтал, когда мы с Киром шли с выставки. Самой лучшей бывает та награда, которая получена честным путем. Я уже вошел во вкус, и теперь мне хотелось, чтобы у нас была абсолютно честная медаль. Надо будет разобраться, где их дают,  какие знакомства следует завести и во что это обойдется…

           Наша хозяйка пришла в умиление, увидев подарок, который прилагался бесплатно к кирюшиной награде. Она тут же усадила нас за стол, то есть – меня, а Кир, как всегда, расположился рядом на собственном коврике и мигом расправился с куском домашнего поощрения.  На этот раз хояйка не стала ждать, когда он начнет гипнотизировать ее жадными глазами.  Она немного поменжевалась и отдала виновнику нашего хорошего настроения свою котлету.

           Мы чертовски проголодались. У нас у обоих – собачий аппетит, и это ее радует.       Она со слезами умиления наблюдала, как мы уписываем добротные домашние котлеты и вяло ковыряла вилкой картофельное пюре в своей тарелке.

           Чувства, обуревающие ее, в какой-то мере были понятны мне, и я буркнул:

           -С подливкой надо делать гарнир.

           -Это зачем же?-рассеянно спросила она, видимо все еще находясь под впечатлением нашей победы.

           -Тебе будет вкуснее.

           -Потанцуй с мое у плиты – и у тебя не будет аппетита.

           Я понимающе кивнул.

-И  вам неплохо бы умерить свой,- говорит она как бы между прочим.

-А это еще зачем!?

-Кирюше надо от аллюминевой медали идти к бронзовой, и экстерьер ему полагается – поджарый.

-Награды – штука заразительная!- произношу я с чувством и без тени сарказма.- Одна медаль – и у тебя уже другой взгляд на желудок своего питомца. Но пусть наш экстерьер тебя не пугает.  Пока нужные знакомства есть, и нужное место будет. Раз взяли собаку , то и к законам собачьей жизни надо привыкать, привыкли же мы к высоким ценам.

Она слегка кивнула и устремила ласковый взгляд на медалиста, который уже ждал очередную котлетину:

           -Выходит, этот небритый тип тебя не обманул…

           -Какой такой небритый тип?- искренне удивляюсь я.

           -Ну, тот самый, который надоумил тебя купить Кирюшу.

           Боже! Я уже давно забыл о той далекой выставке. Я даже не помню, что тогда по этому поводу рассказывал ей. А мужику тому, тощему и длинному, спасибо. Он действительно и надоумил, и не обманул, а то, что цвет глаз – не по породе, так сам выбирал…Да и невозможно у месячного щенка определить, какие они будут на самом деле.

           -Никакой он не небритый!-сержусь я.- Он просто бородатый.

           -А это разве не одно и тоже?

           -Сейчас я объясню тебе разницу между небритым и бородатым!

Я сажусь поудобнее и настраиваюсь на долгий разговор. Но сначала – самое главное:

 - Тебе давно пора понять, что я живу своим умом. Пес потому и медалист, что на этот раз я пренебрег советами твоих знакомых…

 

             ***

 

           Я отношу себя к неудачникам. Во всяком случае, как я считаю, в жизни мне повезло только один раз, и мое везение состоит в том, что мой дом находится рядом с поляной для выгула собак.

           Думаете, я передергиваю?

Ничуть!

 Кто держал собаку в городе, может понять, какое это счастье гулять со своим питомцем и не опасаться ни милиции, ни старух, которые по причине своего возраста, забыли, что у нас – не тридцать седьмой год.  Им, видите ли, стало тесно в этом мире.  Ненависть их ко всему живому, помноженная на старческую агрессивность, может стоить вам жизни. А у вас по совету кардиолога была лечебная собака.

По мнению любой деревенской бабки, которая еще и говнодавы отмыть не успела, тротуары – для людей, и человеку с собакой на тротуарах делать нечего. А у милиции свой взгляд на наших четвероногих любимцев. Она считает, что им и на газонах делать нечего. А у собак на прогулках – свой собственный интерес. Они, по своей наивности, рассуждают проще:  где успел, там и сел.

Без поляны, большой и просторной, городская жизнь и для моего легавого пса превратилась бы в сплошной кошмар. А так мы вместе радовались жизни на ней. Он по-собачьи, ну а я – по мере своих сил и своего разумения..

Вот, к примеру.

Гуляем мы и вдруг видим:  дед с хворостиной за молоденьким колли гонится. У Кира шерсть дыбом, но он молчит, только глаз не сводит с разбежавшегося старого придурка.

А я не выдержал, крикнул:

-Куда бежишь, старый!

-Как куда!?-остановился он и растерянно глянул на свою собаку.

Но увидев, что его овчарка встала и настороженно смотрит на  прут, махнул в ее сторону рукой:

-За ним я бегу, вот куда!

-А ты знаешь, что за собаками бегать нельзя?

-Это почему же?- удивляется он.

Теперь я вижу, дед – темный, ученых книг о наших четвероногих любимцах не читал, и теоретически не подкован, потому на практике прутом вооружился.

-Собака – как баба!- говорю я, и в моем голосе звучит железо.- Такое внимание к ее персоне только портит твою подопечную. Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей!

Он задумывается. Видать, вспоминает чью-то молодость, и явно разочарован воспоминаниями.

-А как же быть, если этот сукин сын не слушается?

-Воспитывать надо!

-Вот я и воспитываю!- трясет он хворостиной.

-А ты без этого дела.

-Без этого дела никак нельзя!- категорически возражает он,- Мало того, что народ распустили без этого дела, так теперь осталось только собакам дать полную волю. А самому куда – в пещеры?

-Зачем же ты с такими убеждениями собаку взял?

-Затем и взял с такими убеждениями, что в нашем обществе без собаки стало опасно жить.

-Да кому же ты нужен!- рассмеялся я.

-Может быть, я действительно никому не нужен. Ларька у меня нет, акциями тоже не владею. Но у меня есть внуки!

-Для внуков заведи козу!

-Уж больно ты умный!- кричит разозленный дед.- Сам, небось, козье молоко не пьешь!?

Откровенно признаюсь:

-Не пью, потому что не привык.  А ты приучи внучат, и за милую душу будут пить. И козу полюбят. Ухаживать за ней станут.

Дед безнадежно махнул рукой.

-Ну да, дождешься от них этого. Уж лучше с хворостиной бегать, чем с косой.

Он сделал шаг в сторону своего подопечного, который во время нашего диалога внимательно следил за разговором, переводя взгляд то на меня, то на хозяина…а теперь развернулся и помчался вдаль.

          

            ***

Медаль на Гелию произвела неизгладимое впечатление…М-да…Но пишут так. Что это означает, я не знаю, и всего лишь, как другие, воспользовался примелькавшимся штампом… Она сощурила рыжие глаза, и нацелила свой взгляд на мою грудь. Я отодвинул плечи чуть назад, и грудь – колесом! Смотрите! Завидуйте! Личико Гелии приобрело выражение ярко выраженной кислой физиономии.

-А вы, оказывается, медалист…- скучно пробормотала она.

-Как видите!- небрежно обронил я.

-За доблестный труд?

-Гелия!- искренне возмущаюсь я. –Если бы у вас была хоть какая-нибудь завалящая награда, вы бы знали, что человеческие медали прикалывают на лацкан пиджака.  Это только спортивные и собачьи вешают на шею.

-На спортсмена вы не похожи…Это, что же, выходит его медаль?

-Да, мы только что с выставки! Но она – такая же моя, как и его!

Гелия не возражает. Не меняя прищур глаз, она внимательно оглядела Кира и, убедившись, что молоко пагубно не сказывается на нашем экстерьере, решилась подпустить свою овчарку к моему красавцу, и сама слегка приблизилась к нам.  Но пока что все еще оставалась на почтительном расстоянии.  Из уважения  ко мне или из страха в очередной раз показаться бестактной? 

Женщинам не свойственна самоуничижительная критика, и скорее всего  она уважала меня.  Иначе, с чего бы улыбалась?  Я смотрю, как она щурится при этом, и думаю:  кошачьего в ней больше, чем собачьего.  Даже походка у нее – мягкая, осторожная.  Не идет, а к мышонку крадется. Про такую походку в нашем фолклоре говорят:  выступает, как пава. Но как она «выступает», теперь, наверное, знает каждый, кто заглянул в начало этой повести. И попробуй угадай за этой осторожной походкой,  что она держит на уме и какой там у нее за пазухой камень. А что он есть – в этом у меня уже не было никаких сомнений.

Кирюша ничего такого не понимает. Если бы бог дал ему голосовые связки, то у него ни одна мысль не залежалась бы долго. Вон как уши развесил!  А как весь сияет!  И ничего тут не поделаешь. Порода у него такая – сеттеринская, вислоухая. Ему и невдомек, что его партнерша по играм чуть чего – сразу за горло…

В общем, с этой парой надо ухо востро держать. Понапрасну не ссориться. Мне при моем здоровье никакие осложнения с бабами не нужны. И когда Эльда оказывается рядом со мной, я кричу хозейке:

-Можно я это…поглажу ее?

Молоденькая сучка не обращает на меня внимания, а Гелия издалека охотно кивнула рыжей головой.

-А не укусит?-протягиваю я руку к собаке.

-Хороших людей собаки не кусают!

Откуда чужой псине знать то, чего я сам про себя не знаю. Конечно, у меня есть хорошие качества, есть и плохие…как у всякого нормального человека. Но нет таких весов, чтобы можно было определить, что чего перевешивает…На всякий случай я отдернул руку.

Гелия улыбается. Насмешливо. Заметила мое колебание, сразу и мнение определенное обо мне составила.

В ответ я с издевкой спрашиваю:

-Это вам в клубе сказали?

-Нет,- в порыве самолюбования она вздернула вверх прямой и, тут уж против правды не попрешь, довольно-таки симпатичный носик. -Это я в книгах прочитала.

-В книгах вообще-то много всякой ерунды о собаках пишут.

-А вам-то откуда знать!

Нахалка!

-Что ж вы думаете, я такой же серый, как ваша сука?- обиженно бросаю я через плечо, а сам медленно обхожу овчарку сбоку, даю ей время не спеша разглядеть меня. Но она даже не смотрит в мою сторону, или полностью доверяет, или глаз от Кира отвести не может.

Кажется, бояться нечего. Я кладу на ее лоб ладонь и…вздрагиваю.

Нет-нет, Эльда не бросилась на меня со звериным рыком. Взвизгнула хозяйка:

-Только по головке не гладьте!

Боже, как твоя изгнанница умеет создавать шумовые эффекты! У овчарки шерсть дыбом, а Кирюша с заливистым лаем бросился к нам.

Отдернув руку, я спрашиваю у растревоженной Гелии:

-Думаете, у нее от этого глисты будут?

Она обиженно поджимает губы.

-Что ж, вы меня уж совсем за дуру принимаете?

Господи, она еще в этом сомневается…

Я закатываю вверх глаза. Дивлюсь на небо. Оно осеннее, холодное. Тучи низкие – свинцовые. Того и гляди -дождь пойдет. А ветер приземистый уже на поляне хозяйничает, траву стелет. Я только сейчас заметил все это.

А Гелия кричит, надрывается:

-Рада, пошли домой!

И я кричу:

-Кир, пошли домой!

Они, чертяги, эти четвероногие друзья, у которых кобелю не положено ссориться с сукой, и ухом не ведут.

Я размашисто шагаю через поляну. Сегодня должны торжествовать межчеловеческие отношения, а не инстинкты животного мира! Кир глядит мне вслед, не трогаясь с места. Упрямый пес, а против сук беспомощен, скорее даст какой-нибудь бестии зажрать себя, нежели проявит к ней неуважение. Только в животном мире суки кобелей не жрут. Это у людей все наоборот. Приходится возвращаться.

Я беру вислоухого сукиного сына на поводок, а Гелии говорю:

-Собаку пордистую завели, а соответствующую кличку и то подобрать не сумели.

Нам иногда тоже чертовски хочется укусить их…и не только за грудь. У нас все-таки кобелиные инстинкты приглушены да и интеллект у мужиков – выше собачьего.

-Зато уж вы постарались…Кир…Кирюха.

-С кем поведешься, от того и наберешься!- говорю я, сверкнув глазами.- Это – Кир! Царь такой был!

-Неужто даже царь?

Вот он – мой звездный час! Получи, милая, за все сполна!

-Среднее образование так и прет из вас!

Эти глаза напротив – калейдоскоп огней…

Мы уходим.  Мы – это я и Кирюша.  Мой друг почувствовал напряжение в отношениях хозяев и вышагивает с гордо поднятой головой,  и свое  «перо» по горизонтали пустил. Знай,мол,наших!  Вот это пес так пес!  Чистых царских кровей.  Так и хочется лишний раз напомнить,  с кем в свободное от прогулок время он лежит на одном диване и чей у него полный чувства собственного достоинства характер.